Чёрт! Чёрт! Чёрт! Каждый год он забывал. Хотя нет. Он никогда не забывал. Он просто убирал воспоминания подальше, точно старое серебро, чтобы оно не потускнело. И каждый год они, резкие и сияющие, возвращались и ранили его в самое сердце.
Это подлинная история самого Ночного из всех Ночных Дозоров. История анк-морпоркской Ночной Стражи. Вот только нашего героя зовут Сэм Ваймс, а не сами знаете как. Но про «треснул мир напополам» — это сущая правда. Ведьм не будет, но будут монахи. Вампиров не будет, но будут убийцы. И будут убитые. И будут Свобода — Равенство — Братство, а когда возникает эта троица, жди беды и, самое главное, — крови.
И будет смешно. И будет грустно. Ведь это абсолютно правдивая история, которая просто обязана была где-то произойти.
Да, а ещё не будет... Рембрандта, а будет самый настоящий Терри Пратчетт!!!
Ему можно доверить жизнь, хотя нужно быть полным болваном, чтобы доверить ему доллар.
Тильдену было под семьдесят. А в этом возрасте человек относится к памяти как к неточному путеводителю по происшедшим событиям.
Об этом всегда мечтаешь, так ведь? «Хотел бы я знать тогда то, что знаю сейчас»? Но, становясь старше, начинаешь понимать, что сейчас ты не такой, каким был тогда. Тогда ты был настоящим кретином. Тогда ты был тем, чем должен был быть, чтобы пройти весь тернистый путь до тебя сейчас, а одним из ухабов на этом пути был присущий тебе юношеский кретинизм.
— Но так случилось, что все тузы у меня на руках.
— Но так уж случилось, что я не в карты играю.
— В чем вы его обвините, сержант? — подал голос Сэм.
— В попытке нападения на полицейского. Ты же сам видел ножи.
— Но вы его тоже ударили.
— Точно, а я и забыл. Значит, прибавим сопротивление при аресте.
В мире, где все движутся кругами, он идет прямым путем. А прямой путь в мире виражей позволяет случиться многому.
В девяти случаях из десяти волшебство — это всего лишь знание некоего факта, неизвестного остальным.
Стоит человеку сломаться, ломается все. Так устроен мир. Да, обстоятельства могут тебя согнуть, а если хорошенько припечет, то и скрутить в бараний рог. Но нельзя, чтобы они тебя сломали. Потому что сломаешься ты — и начнет рушиться все, пока вообще ничего не останется. Все решается здесь и сейчас.
Когда падаешь в пропасть, поздно думать о том, был ли более безопасный способ подняться на гору.
Люди на стороне Народа всегда разочаровывались. Они понимали, что Народ не стремился быть благодарным или признательным, или дальновидным, или же просто подчиняться им. Народ оказывался узкомыслящим и консервативным, и не особо умным, и даже не доверявшим доводам разума. И тогда дети революции сталкивались с вечной проблемой: дело не в том, что у тебя не то правительство, что казалось очевидным, а в том, что народ не тот.
Любая случайность — всего лишь часть замысла более высокого порядка.
Монах протянул Ваймсу кружку. Ваймс, помедлив, взял ее и вылил чай на землю. — Я вам не верю, — сказал он. — Кто знает, что вы туда положили. — Даже представить себе не могу, что можно положить в чай, чтобы он стал хуже того чая, который вы обычно пьете.
— А, дезертиры. У нас тоже. В кавалерии! Как бы ты назвал человека, который бросает свою лошадь?
— Пехотинцем?
- 1
- 2