Чарли

— Кажется, у меня есть плохая идея!
— Какая «плохая идея»?
— Белый хотел бы хорошую.

— Готова, Чарли? Покажем Гейбу, что ты умеешь!
— Давай.
— Давай. Много, а наоборот?
— Мало!
— Да, Высокий, а наоборот?
— Низкий!
— Хороший, а наоборот?
— Гейб.
— Молодец, держи печенюшку!
— А ведь Тедди через пару лет отсюда уедет. Тогда и поквитаемся.

— Доктор, мы нашли тебя!
— Кира мертва. Чарли причастен к этому.
— Что?!
— Не к Кире. Это предназначалось не для нее. Система забрала ее. Она противостояла мне.
— Она знала, что ты замышляешь. Техобслуга, доступ ко всему, никто тебя не замечает.
— Ту убивал других работников?
— Нужны были испытуемые, чтобы убедиться, что взрывчатка сработает в такой малой концентрации.
— Что? Чарли, откуда ты все это знаешь?
— Я солгал в заявлении. Сочинил душещипательную историю, чтобы меня приняли. И вы купились. Я изучал кибернетику, взрывчатку, телепортацию. Работал для этого.
— Я не понимаю.
— Десять процентов? Мы должны быть благодарны, что 105 людей работает? А что насчет оставшихся девяносто процентов? Что насчет нашего будущего? Если бездействовать, в следующий раз будет семь процентов. затем пять процентов, а потом и один процент.

Президент (схватив руку своего помощника Чарли, пришедшего будить его в спальне): Чарли, ты знаешь, что сейчас совершаешь федеральное преступление?!
Чарли: Я попытаю счастье с федералами, сейчас семь часов.
Президент: Откуда ты знал, что первая леди не обнажена, когда заходил сюда?
Президент: Подумай об этом!
Президент (оглядывая часть кровати): И где, к чёрту, моя жена?
Чарли: В Аргентине.

Озлобленности у нее не осталось. Только печаль. Но печаль не безнадёжная. Печаль, которая просто требует времени.

Ехал я домой, а в голове крутилось это слово: «необыкновенный». И я подумал, что после тети Хелен ни от кого такого не слышал. Я был очень рад услышать это снова. Потому что все мы, как мне кажется, просто забываем это сказать. Я считаю, каждый человек по-своему особенный. В самом деле.

В машине врубил песни, которые мы слушали все вместе, когда были бесконечны. Я представил, что и сейчас мои друзья со мной. И даже заговорил с ними вслух.

Не знаю, сколько я еще протяну без дружбы. Раньше меня это ничуть не тяготило, но я просто не знал, что такое дружба. Бывают случаи, когда неведение — благо.

От своего психиатра я знаю: для того, чтобы тебе стало лучше, вначале должно стать хуже, но это «хуже» слишком затянулось.

Молю Бога, чтобы родители, или Сэм, или моя сестра по-человечески объяснили мне, что со мной не так. Подсказали бы, как изменить себя осмысленным образом. Чтобы все плохое ушло. Понятное дело, так не бывает, человек должен сам за себя отвечать.

Ты всегда такой надменный, когда в тебя клинком тычут?

… что бы женщины тебе ни пели, размер имеет значение!

Нельзя же бросаться на любого, кто не согласен с твоим мнением.

— Эггси, можно с тобой прокатиться?
— Чарли!
— Забавно, правда? У тебя вид джентльмена, а у меня плебея. Давай, открывай свой кап.

Чувствую себя злостным симулянтом: понемногу склеиваю свою жизнь, и никто об этом не догадывается.