Вадим

На телевидении, как и в жизни, каждый тянет в свою сторону.

Нет никакого смысла жизни. Ну как может быть смысл у того, что тебе, не спросив, дали и, не сказав, отберут.

— Я собственно руководитель пресс-службы Российской академии наук. Найдёнова Александра Натальевна.
— Как? Ещё раз.. Простите, как? Александра…
— Натальевна. Это отчество по матери. Можно сказать матчество!
— Матчество? А так бывает?
— А как у вас папу звали?
— Серёжа. После взятки в ЗАГСе ещё и не так бывает. И вообще вы свои мужские шуточки бросьте.. Я, между прочим, феминистка.
— С женщинами??
— Нет. Это лесбиянка.
— Баба — мужик?
— Нет, это трансвестит.
— Кто свистит?
— Никто не свистит! Я считаю женщин, венцом творения! А мужчин…. неандертальными узурпаторами.
— А-а! Понятно… ***ан*тая!

Главный секрет хорошего фокуса — заставить смотреть в другую сторону.

Романтизм нам чужд, Антон. А цинизм хотя бы ясен. Так что…

— Во как, — говорит стоящий у меня за спиной Вадим, — выходит дело, он уже в курсе?
— Сдаётся мне, он с самого начала в курсе, — я рву записку.
— Это как? — Вадим чешет затылок.
— А так. Потому что те, кто нас любят, смотрят нам вслед, — я кидаю порванную записку в пепельницу и поджигаю, — причём постоянно. Ведь рок-н-ролл мёртв…
— … а мы ещё нет, — резюмирует Вадим.

— Антон, ты не боишься того, что этот проект будет последним для нас?
— Нет, а ты?  — я закуриваю,  — боишься?
— Боюсь,  — честно отвечает он,  — не так сильно, как испугался бы год назад, но боюсь.
— Не бойся,  — усмехаюсь я,  — в крайнем случае, тайгу посмотрим. Говорят, там места красивые. Ты был в тайге?
— Не-а,  — Вадим сплёвывает через плечо.

У человека — зубы, и он ими грызёт, скрежещет, стискивает их. А у растения вот — нет зубов, и как же спокойно они растут, и спокойно как умирают!

— Что может интеллигентный человек испытывать к этой стране, кроме брезгливости?!
— А я что-то не заметила брезгливости в ваших репортажах о преимуществах социалистического образа жизни…
— Это потому что между строк читать не научились!
— Ну а если здесь вам так тошно, вы-то почему до сих пор не на Елисейских полях?
— Они уже распаханы. Опоздал. 46 в ноябре. Все-таки Елисейские поля надо возделывать когда тебе 20-ть!

— Во всем надо уметь видеть что-нибудь хорошее.
— Даже в трупах?
— А в трупах вообще хорошего больше, чем в живых, — выдал Вадим. — В наш безумный век некоторые мертвые гораздо умнее живых и могут поведать намного больше всяких непутевых умников, только мнящих себя таковыми на словах, а на деле — форменные глупцы. А трупы? Трупы всегда гарантированно молчат, не говорят тебе гадостей и оскорблений, не устраивают истерик, их не надо уговаривать, они не корыстны и не тщеславны, не жмутся и не ломаются, набивая себе цену, которой не стоят, им не нужны норковые шубы и бриллианты, а твоя зарплата им вообще до фонаря. Прекрасные ребята, одним словом.

Подслушивать под дверью неинформативно, мало ли о ком могла идти речь!

– Ладно, ты прав, он не врет, – тут же поменял свое мнение Вадим. – Идиоты врать не умеют.

– Раз ты мой проводник, иди впереди – так, чтобы я тебя постоянно видел. И только посмей что-нибудь выкинуть!
– Приказ имеет обратную силу? – вежливо уточнил Дэн.
– Э?
– Я фантик от конфеты по дороге выкинул. Вернуться подобрать?

– Уютненько тут у тебя. Прям по-домашнему.
– Точно, такой же бардак.

Пусть сталь застыла в моих жилах,
Пусть закалилось твердость рук.
Но сердце — загрубеть не в силах,
Пусть о любви стучит: тук, тук.