Ариадна Эфрон

Не певунья и не красавица —
По медвежьи трудится, старается,
Напрягается тучами,
Кручами,
Всеми реками сонно-могучими,
Каждым корнем и каждой жилою,
Всей своей материнской силою,
Сердцевиной таежного дерева,
Всей упругостью мускула зверева,
Чтоб из треснувшей оболочки
Ледовитого, мертвого сна,
Появилась дрожащим комочком,
Необсохшим цыпленком — весна.

И вот, в саду старинном
Как в самом раннем детстве,
С лукошком за малиной
Пошла я по соседству.

Сияли в отдаленьи
Платки и платья женщин,
Таз медный для варенья,
И солнце — чуть поменьше.

Всё было неизменно
Иль началось сначала,
И времени, как сцены,
Я чувство потеряла.

Я искала тебя всю ночь,
И сегодня ищу опять,
Но опять ты уходишь прочь,
Не дозваться и не догнать.

Не остыли твои следы,
Звук шагов твоих слышу я,
Но идешь, не задев земли,
Но идешь, не смутив воды,
Ненастигнутая моя.

Веретёнами фонарей
Отражается ночь в реке,
Не сожму я твоей руки
В опустевшей своей руке.

Край одежды твоей ловлю,
Между пальцев — клочок зари.
Знаешь ты, как тебя люблю,
Хоть со мною — заговори!

Иль земная чужда печаль?
Но в какой же тогда тоске
Возвращаешься по ночам
К растоптавшей тебя Москве?

Вправду? иль, может быть, снится,
Черная эта река?
Окон пустые глазницы,
Фонарей золотые ресницы,
Лунных домов бока?

Площадью темной, сонной,
Караул печатает шаг,
Плещется опаленный
В небе забытый флаг.

Если ты сон, то вещий.
Так я приду домой.
Смолоду мне обещан
Матерью мне завещан
Город — мой!