Работа? Ха! Ещё чего! Всего три дела — «три Б»: бабы, бухло… ну и блек-джек.
Много лет назад, когда Алисия Грис только переехала в Мадрид, Леандро Монтальво, ее наставник и кукловод, объяснил ей простую истину: каждому человеку, кто стремится сохранить рассудок, необходимо найти себе место, где он сможет и захочет расслабиться. Заповедное место, которое становится оазисом душевного покоя, где в тяжелые минуты, когда мировая комедия абсурда терпит фиаско, человек обретает надежное убежище, чтобы заново провести тонкую настройку Вселенной.
Нас с братом в деревню отправили к деду,
Отняли компьютер, планшет, телефон.
Сказали два месяца к нам не приедут,
О, если б вы слышали рёв наш и стон.
Вот раннее утро в деревне настало,
Об этом петух сорок раз проорал.
Корова в окошко под ухо мычала
И запах жасмина по дому гулял.
Ну как тут не встать, коли всё пробуждает,
Всё молвит о том, что идет чудный день!
Роса на траве перламутром сверкает
И быстро слетает усталость и лень.
Кричат воробьи, торопитесь на речку,
Кто рано придёт, тот поймает сома.
А дальше, на пасеку к деду, где гречка
Там мёд золотой, что сведёт нас с ума.
А к вечеру ближе, на пруд и купаться,
На тёплом песочке лежать, загорать,
А ночью в душистом стогу кувыркаться,
И утром всё снова, опять и опять.
Мы рады, что не было с нами планшета,
Мы быстро забыли, что есть телефон.
У деда в деревне, другая планета,
Планета, где души находят свой дом.
Карасев вышел. Хмель и сознание проигрыша неприятно мутили в голове. Хотелось ночной свежести и воздуха. Как будто недоставало чего-то, и все, что было кругом, было не настоящее, не то, что, собственно, должно было бы быть не на своем месте, а лишь временно, пока. Он остановился на повороте лестницы и стал прислушиваться. Весь огромный дом спал, и кругом была мертвая тишина. Ему чудились пролет уходившей вниз лестницы и комнаты принципала, большие, просторные, с паркетными полами, мягкой мебелью и высоким потолком. Там теперь спят: сам принципал, его жена, дети, прислуга. А что, если сейчас внизу из дверей потихоньку выйдет Анюта, хорошенькая горничная, и в темноте натолкнется на него: «Ох, кто это?» — «Я… я…» И он возьмет ее за руку. Карасев с напряжением и, удерживая дыхание, прислушивается. Каждую секунду чудится ему — вот-вот скрипнет внизу дверь. Но кругом по-прежнему тихо. Чувство одиночества охватывает его. Он идет в свою каморку, раздевается, бросается на постель и засыпает тяжелым сном. Андрей тоже улегся. Ему до этого крепко хотелось спать, но когда он лег, то никак не мог заснуть. Отравленный спиртом мозг болезненно работал, отгоняя сон и не давая покоя. То, что не тревожило днем, подавляемое работой, теперь вставало перед глазами, вызывая сожаление и укор.
— Послушайте, мама! Мы вот дачу для чего купили? Для того, чтобы на ней отдыхать, да?
— Ну, конечно!
— Значит, следующей зимой вы вместе с ней [дочерью] не в Египет, а сюда [на дачу] поедете.
— А чего это?
— Как чего? Отдыхать! Тут же не какие-то жалкие пять звёзд — тут целое небо! Всё включено: в подвале вон закрутки есть. Здесь самогона сделал, такой же мерзкий и противный, как в Египте. Экскурсии. У этого соседа вы можете посмотреть на пирамиду из кизяка; у этого соседа можете глянуть на сфинкса из мусора…
— О, мисс Ксяо Лонг! Прошу, присоединяйтесь к нам!
— Спасибо. Так, что вы здесь делаете?
— Вопреки распространнённым заблуждениям, у учителей есть своя жизнь и за пределами школы.
— Профессор Гудвич ночами не спит, работая над восстановлением города. Но даже Мистраль не сразу строился — всем нам нужно время от времени отдыхать.
— Бред какой-то…
— У неё [Янг] всё в порядке?
— На столько, на сколько возможно.
— Если мы можешь чем-нибудь помочь, не стесняйтесь обращаться.
— Ну тогда… Пирра, постарайся отстоять честь Бикона, ладно? Янг бы этого хотела.
— Выложусь на полную, обещаю.
— А вот с меня уже достаточно боёв за последний год.
— Хм… Кофе?
— Только чай.
– Почему ты сам не меняешь кран?
– Час моей работы стоит больше, чем час сантехника.
– Но ведь ты сейчас все равно ничего не делаешь.
– Час моего отдыха стоит еще больше!
Что-то здесь не так… Значит, он заболел? Отдыхать четыре дня это слишком, даже для того, кто привык много спать. Может завтра ему станет получше?
Для большинства советских людей слово «дача» имело значение, которое не отыщешь ни в одном слове синонимов. Это слово — «вкалывать»!
На две недели улетаю на край света, где солнце, море, ветер и all inclusive — проветрят мозг от Интернета.
Ветер нагнал туч, Кузьмич — самогона, дед — немцев. К вечеру все разошлись. Кто-то по домам, а кто-то не на шутку.