В самом деле, разве это не прелестно, когда есть возможность соединить в одном действии послушание и бунт?
Если народ бунтует, то не от стремления взять чужое, а от невозможности сохранить своё.
— Что происходит!? Молодой человек, куда это Вы собрались!? Выйдешь отсюда и будешь отстранён от занятий!
Патрик салютует директрисе и выходит из дверей школы. Директриса собирается обыскать рюкзак Патрика, но Кэтрин выхватывает его.
— Вы не имеете права в нём рыться.
Кэтрин направляется к выходу вслед за Патриком.
— Кэт вернись, иначе ты тоже будешь отстранена от уроков.
— Я не против!
Кэтрин выходит на улицу и подходит к Патрику, который уже сел на свой мотоцикл. Она протягивает ему рюкзак.
— Кажется, это твоё.
Патрик берёт рюкзак и широко улыбается Кэт.
— Ты уверена?
— Нет, но я это делаю.
Кэтрин садится на мотоцикл и обнимает Патрика.
— «Подержи мне волосы».
— Не поняла.
— Ты сказала мне это на вечеринке, как раз перед тем, как тебя стошнило.
— Чудесно.
Раздается в лесу топор дровосека.
Поваляюсь в сугробе, авось остыну.
Ничего не остыну! Вообще забудьте!
Я помышляю почти о бунте!
Не присягал я косому Будде,
за червонец помчусь за зайцем!
Пусть закроется — где стамеска! —
яснополянская хлеборезка!
Непротивленье, панове, мерзко.
Это мне — как серпом по яйцам!
Как Аристотель на дне колодца,
откуда не ведаю что берётся.
Зло существует, чтоб с ним бороться,
а не взвешивать на коромысле.
Те, кто защищает право от бунтовщика, не должны бунтовать.
каждый день мне несёт
в жизни боевой разворот
жизнь моя последний бросок
каждый вдох металла глоток
Строчки из стихотворения 1985-го года "Я горю", написанного для концертной программы "Обстрел" группы "Наутилус Помпилиус" и для так и неизданного альбома "360 градусов обстрела". Авторская орфография и пунктуация сохранены.
я горю как порох в огне
но при этом темп не по мне
каждый час иду на прорыв
пусть мой идеал это взрыв
Строчки из стихотворения 1985-го года "Я горю", написанного для концертной программы "Обстрел" группы "Наутилус Помпилиус" и для так и неизданного альбома "360 градусов обстрела". Авторская орфография и пунктуация сохранены.
Мне кажется, сего вора всех замыслов и похождений не только посредственному, но и самому превосходнейшему историку порядочно описать едва ли бы удалось; коего все затеи не от разума и воинского распорядка, но от дерзости, случая и удачи зависели.
Жестокостью можно покорить город, но правление не будет долгим. Тирания рождает отчаяние, отчаяние рождает бунт, а бунт рождает нового тирана.
Товарищи комсомольцы, суки, ну лучше убейте меня, я же выродок! Ой, ***ь, перепутал, ублюдок!
Живший дотоле ежедневными компромиссами, раб в один миг («Потому что как же иначе…») впадает в непримиримость — «Все или ничего». Сознание рождается у него вместе с бунтом.
В их доме «время отхода ко сну» никогда не наступает. Никаких правил, никакого надзора. Ничего! Именно поэтому он такой послушный мальчик. Разве не видишь? Нет ничего, против чего он мог бы бунтовать.
В истории уже не раз бывало, что бунт низов выносил их аж на уровень посредственности.
Бунтовщики подняли кулаки, но, поднеся их к головам, отдали честь.