Выпьешь горький дихлофос — кирпичом получишь в нос.
Черная волшебница Чума-дель-Торт, имя которой страшатся даже произносить вслух, стремясь к власти, уничтожает одного за другим светлых волшебников. Среди ее жертв – замечательный белый маг Леопольд Гроттер. Его дочери Тане неведомым образом удается избежать гибели, но на кончике носа у нее на всю жизнь остается загадочная родинка... Чума-дель-Торт таинственно исчезает, а Таня Гроттер оказывается подброшенной в семью предпринимателя Дурнева, своего дальнего родственника... В этом крайне неприятном семействе она живет до десяти лет, а затем попадает в единственную в мире школу магии Тибидохс...
Она отлично умела давить на жалость: жизнь научила.
Запросто кому угодно могла отгрызть руку по локоть да ещё и сказать, что невкусно.
Некоторые родились людьми явно по ошибке. Оттого, наверное, они такие и противные.
Ее внутренности остались где-то в воздухе и сейчас шлепнутся прямо ей на голову.
Похоже, удар дверцей был слишком сильным для наших и без того прихрамывающих мозгов.
Пей и не булькай, а то хвост отвалится!
Из окон и подвалов, с площадей и куцых скверов, с крон деревьев и неба, увешанного мочалками туч, из кошачьих глаз и из женских сумочек, из выхлопных труб автомобилей, с магазинных ценников и всё ещё обгоревших носов дачников — отовсюду, потирая жёлтые морковные ладони, глядел совсем юный, недавно родившийся октябрь.
— В ту ночь ко мне в окно главной башни Тибидохса, где, как ты знаешь, расположена моя алхимическая лаборатория, влетел насквозь мокрый, дрожащий купидончик в красных подтяжках… — сообщил Сарданапал.
Его усы немедленно сложились в два сердечка. Им нравилось слегка насолить хозяину. Скрывая улыбку, доцент Горгонова облизала губы.
— Купидон? К вам? Но ведь купидон — это амур, а амур…
Усы обиженно встопорщились. Правый попытался даже щёлкнуть Медузию по носу, но не достал.
— Мне не надо объяснять, что такое купидоны, — сухо произнёс Сарданапал. — Я не спутаю их ни с гарпиями, ни с домовыми, ни с членами команды Тибидохса по драконболу. Да будет тебе известно, цель его визита была далека от романтической. В наш скучный век в любви всё чаще объясняются по телефону. Стрелы амура уже больше никого не прошибают — кожа стала больно толстой, вот беднягам купидонам и приходится заниматься разноской почты. Должны же они как-то зарабатывать себе на нектар и амброзию?
— Едва дождавшись окончания грозы, я сел на реактивный диван и полетел к Леопольду Гроттеру.
— Вы полетели на реактивном диване?
Черноморов смутился. Впрочем, нельзя сказать, чтобы очень.
— Да, я понимаю, что ты хочешь сказать: кто-то из учеников, особенно из «тёмных», мог меня увидеть и поднять на смех. Ещё бы: академик, лауреат премии Волшебных Подтяжек, глава легендарного Тибидохса летит на драном диване с ощипанными куриными крылышками… Диване, из которого торчат медные пружины… Было уже поздно, и меня никто не видел… Да и откуда? Разве кто-то стал бы выглядывать в окно, услышав всего-навсего небольшой грохот… М-м… Я почти даже и не врезался в витраж Зала Двух Стихий, а если стекло и осыпалось, то от времени… Всё-таки ему было семьсот лет…
«Кошмар! А я думала, что витраж разбило молнией!» – подумала Медузия.
— Вначале я хотел воспользоваться ковром-самолетом, но отправляться на ковре в такую сырость было бы транжирством: его погрызла бы моль. И потом, реактивный диван почти в полтора раза быстрее… Ну а про сапоги-скороходы я вообще не говорю. С тех пор, как их сглазили, точность приземления у них почти двадцать верст… О, конечно, я мог бы взять швабру с пропеллером или летающий пылесос, но вы отлично знаете, что они неудобны. Во время долгих перелетов на них затекает спина, а отсутствие багажника мешает захватить с собой даже самый мало-мальский груз.
Преподавательница нежитеведения тихонько вздохнула. К чудачествам академика Сарданапала в Тибидохсе давно уже привыкли. Он вполне мог, перепутав эпохи, заявиться на занятия в римской тоге или воспламенить по ошибке чью-нибудь ушную серу, перепутав ее с серой химической. А что стоит тот случай с гостем с Лысой горы, когда академик погрузил его в трехмесячный сон, прочитав ему случайно вместо приветственной речи заклинание зимней спячки сусликов? Но что ни говори, а всё же он был величайшим волшебником после Древнира.
Внезапно лицо у него стало как у старушки, которая по ошибке вместо пуделя погладила нильского крокодила.