Даже погруженная в горе и отчаяние, Элейн все равно была прекрасна. Ее красота была способна поставить Королей на колени. И все же в нем не было ни капли радости. Ни света. Ни жизни.
— Это может быть… очень плохая идея, — призналась я, сжав сильнее его руку.
— О, безусловно, — сказал Кассиан, слегка улыбнувшись, когда мы продолжали спускаться в тяжелую черную и тихую тишину. — Но это война. У нас нет роскоши в хороших идеях — только выбор между плохими.
И в этот момент я поняла, каким был цвет смерти и печали… он был белым.
Она очень любила свой сад. Всегда любила за ним ухаживать. Даже когда мы были нищими, ей удавалось вырастить небольшой сад в теплое время года. И когда… когда наше состояние вернулось, она вырастила самый красивый сад, который можно было когда-либо увидеть. Даже в Притиане. Это ужасно раздражало садоводов, потому что это была их обязанность, а даме полагалось лишь отрезать розы и ставить их в вазочки, но Элейн надевала шляпу и перчатки, вставала на колени в грязь и полола траву. Она всегда и во всем вела себя как истинная леди, кроме этого.
Моя цель больше, чем месть. Моя цель больше, чем личное возмездие.
Ты думаешь, что играешь в игру, хотелось мне сказать ей, но ты понятия не имеешь, что каждый шаг, который ты сделала прошлой ночью, был шагом, к которому я подтолкнула тебя.
Кошмар, сказала я Тамлину.
Я была кошмаром.
Звезды сверкали, тусклые и маленькие, над пылающими огнями.
Я наблюдала за ними в течении долгих часов празднования и могла поклясться, что они были моей компанией. Компанией моих молчаливых и верных друзей.
Я позволила моим венам покрыться льдом, принадлежащим двору, в котором я ни разу не была. Но я обладала даром его хозяина, превращая яростный гнев в ледяное спокойствие.
Мой гнев стал живым существом у меня в груди, эхом сердцебиения, которое успокаивало меня во сне и пробуждало меня.
Откровенно говоря, она была одной из лучших моих работ, даже если ее бездушность была очевидна только мне.
Не сейчас, говорила я себе с каждым мазком, с каждым движением, что я сделала за эти недели. Быстрая месть не поможет никому и ничему, кроме моей собственной разбушевавшейся ярости.
Если бы я рисовала этот двор так, как подсказывало мне мое нутро, то изобразила бы шипы, рвущие плоть, цветы, забирающие солнечный свет у растений, меньше их по размерам, и холмы, окрашенные в красный цвет.
Я собственноручно зажгу ваши погребальные костры за то, что вы сделали с моими сестрами.