Париж никуда не делся, он все еще прежний, сверкает романтикой под голубыми небесами.
— А для меня это всегда будет самое любимое место.
— Ты нигде больше не была.
— А где лучше, чем здесь? В Альдизере?
— В Париже, на площади Дофина, когда смотришь на Пон-Нёф, сидишь за столиком на улице, пьешь крепкий кофе, ешь круассан с маслом и земляничным джемом…
— Так поехали туда! Возьмем билеты на «Евро-стар» и поедем.
— Нет!
— Ты же сам сказал…
— Ты не поймешь, Кларк. Я хочу быть в Париже собой. Собой прежним. Чтоб француженки строили мне глазки.
— Но кроме них там полно всего.
— Если я закрою глаза, то представляю, что снова сижу в том скверике. Я помню каждую мелочь. Зачем мне новые воспоминания, где я едва помещаюсь за столиком, таксисты отказываются везти меня и ни одна розетка не подходит для подзарядки кресла!?
В Париже царят три «К»: карты, картечь и клевета.
Теперь в Париже ты бредешь в толпе один сам-друг
Стада автобусов мычат и мчат вокруг
Тоска тебя кольцом сжимает ледяным
Как будто никогда не будешь ты любим
Ты б в прошлом веке мог в монастыре укрыться
Теперь неловко нам и совестно молиться
Смеешься над собой и смех твой адский пламень
И жизнь твоя в огне как в золоченой раме
Висит картина в сумрачном музее
И ты стоишь и на нее глазеешь
— Говорят, что после смерти хорошие американцы отправляются в Париж.
— Вот как? А куда же деваются после смерти плохие американцы?
— О, они отправляются в Америку.
О Боже, может ли что-то быть лучше, чем свежая булка в руке и парижскоая брусчатка под ногами?
Они сидели на ступенях собора, смотрели на раскинувшийся внизу Монмартр, ели багет и были безмерно счастливы тем особым счастьем, когда знаешь, что небо ясное, птицы поют, а впереди жизнь без конца и без края.
Париж — город взрослых и такую роскошь, как дети, могут позволить себе лишь состоятельные граждане.
Париж сдавался всегда, во все войны, вместе с музыкой и шлюхами. Это тебе не Россия, привыкшая сражаться до последней капли крови.
Арабы — это люди, которые не умеют ассимилироваться. Отсюда и возникают отдельные арабские кварталы в Париже, далеко не самое приятное место для туристов. Вряд ли на канале «Discovery» увидите рекламу: «Пожалуй, самое романтичное место в Париже — это арабские кварталы. Ведь здесь вы по-настоящему начнёте ценить свою вторую половинку, а именно ноги».
Эти светила восходят и заходят без блеска. Когда они умирают молодыми, об их смерти узнают все их любовники одновременно, потому что в Париже почти все любовники известной кокотки живут одной жизнью. Они обмениваются воспоминаниями и продолжают свою жизнь дальше, не пролив ни единой слезы.
Никто не мог бы слыть настоящим парижанином, не научившись надевать маску веселья на свои печали и маску уныния, скуки и безразличия на свои внутренние радости.