Им неважно, что он майор внутренних войск, для них и генералы не дороже лакеев.
Вот почему командующий Северо-Западным округом уклонился от участия в маневрах! У него достраивают дачу… Вот она. Это же средневековый дворец, а не дача. На ее постройку было привлечено три тысячи солдат, что работали полгода.
Кречет, озверев от воровства, коррупции и казнокрадства, ежедневно собирает у себя весь кабинет, сует нос во все мелочи, проверяет и контролирует, и когда несколько крупных чинов при его режиме были не просто арестованы, но и погибли «при попытке к бегству», то в самом деле расхитители притихли.
Воруйте на здоровье, мне в принципе насрать.
Но почему при этом я должен умирать?
Весь народ живет в говне,
А говно живет вполне…
Есть у меня самолеты, яхты и острова,
И в жизни одна забота — Родину распродавать.
Охваченный диким страхом я весь погряз в грабеже,
Краду я с таким размахом, что даже стыдно уже.
Вот раньше я крал осторожно, а щас обнаглел совсем,
И не заметить уже невозможно моих двух ходовых схем,
В стране объявлена, вроде,
Борьба с такими как я,
Но я еще на свободе,
И здесь же мои друзья.
В испуганном состоянии живу уже много лет,
Я жду каждый день наказания, а наказания всё нет,
Я жду его в Куршавеле и на Мальдивах жду,
Я жду его в Средиземном море, с яхты справляя нужду.
Стараюсь на совещаниях сидеть я с таким лицом,
Как будто все эти годы был в церкви святым отцом,
Мой взгляд выражает смирение, я словно в раю херувим,
И правой рукой прикрываю на левой часы Вашерон Константин.
Князья твои – законопреступники и сообщники воров; все они любят подарки и гоняются за мздою; не защищают сироты, и дело вдовы не доходит до них.
Мир по ту сторону Кремлевской стены был чист, стерилен и богат. Если остальная Москва тонет в грязи, не говоря уже о стране, если шахтеры не знают, чем кормить детей, то здесь рядами зеленеют бонсаи, купленные в Японии за миллионы долларов, из которых половина ушла в карманы тех, кто покупал за казенный счет.
Человек в наивности своей думает: «Заплачу деньги за получение места, если нельзя получить иначе; зато я принесу пользу на этом месте». Но оказывается, что единовременной платой нельзя отделаться, нужны и потом расходы, если не в виде прямых денежных приношений, то в виде разных обедов, вечеров, экстренных распоряжений по должности и т. п. Для поддержания этого оказывается нужным делать безвозвратные займы, принимать благодарности, брать взятки; чтобы получать взятки и благодарности, надо кривить душою в делах, при этом необходимо награждать негодяев и теснить честных людей.
Белеет парус одинокий,
Кого-то кинул он в родном краю –
Простой народ, ему далёкий.
Он долго был чиновником в строю,
Пилил как все и даже больше –
Соревновательный процесс.
Нам сделал жизнь трудней и жёстче
И вот отчалил наконец.
«Прощай, немытая Россия!» —
Сказал нам парус и уплыл…
Во Франции, где небо синее,
Нырнул в одну из местных вилл.
— Мы с вами единомышленники, мы хотим страну освободить от злокачественной опухоли. Вы понимаете, что это минута историческая? Мы стали людьми значительными, месье Марешаль. Робеспьер и Сен-Жюст, наверное, чувствовали такое же волнение.
— Психиатры это выяснят на суде.
— Каком суде?
— Вашем. Они, наверняка, скажут, что вы одержимый, параноик, но главного не скажут, потому что это слово не принято в юриспруденции. А главное то, что вы дурак, Моро. Но не расстраивайтесь, вы не первый. История уже знавала Савонаролу, ФукеТенвиля. Чрезмерный порядок не менее опасен, чем хаос. Я коррупцию ненавижу, также, как и вашу мораль.
— Капитал не признает границ.
— Коррупция, по-моему, тоже.
— И поэтому, публикация дневника Серрано ничего не даст. Мне придется уйти в отставку, двух-трех политических клоунов заменят, вас в тюрьму, а по сути дела — ничего не изменится.
— Все же, общественное мнение не стоит сбрасывать со счетов.
— А что изменила афера Лобхеда?
— А дело Никсона?
— Ой, нет, там речь шла не о деньгах, а о морали.
— Значит, существует мораль.
— Что ж, это и останется скандалом века.